![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Оригинал взят у 
nngan в Наше человеконенавистническое культурное наследие
( Read more... )
nngan в Наше человеконенавистническое культурное наследиеХудожник Виктор Васнецов "осуждён" посмертно... по ст. 282 УК РФ
Sep. 30th, 2013
Русский взгляд на историю. 3.
Sep. 30th, 2013 12:41 pmАвтор - Алексей Широпаев.
Иван Грозный. Его матерью была Елена Глинская, основателем рода которой стал внук Мамая, по политическим соображениям перешедший на сторону великого князя Витовта в ходе битвы на Ворскле. Очевидно этот факт, как, впрочем, и другие извивы ветвей генеалогического древа московского дома, позволили польскому королю Стефану Баторию упрекнуть Ивана Грозного в том, что тот «кровью своею породнился с басурманами» (сохранились портреты Ивана Грозного и его сына Федора - мы видим лица с явно азиатскими чертами). Во всяком случае, собственно татарская составляющая Московии в эпоху Грозного еще более усилилась. Например, во время казанского похода (1552 г.), как пишет В. Кожинов, «московское войско... включало в себя больше татар, нежели войско Едигера (правителя Казани - А.Ш.)». Среди московских военачальников мы видим «крымского царевича Тактамыша», «царевича шибанского Кудаита», «касимовского царя Шигалея», «астраханского царевича Кайбулу», «царевича Дербыш-Алея», не говоря уже о десятках тысяч рядовых татар под их началом. «Разумеется, - отмечает В. Кожинов, - основу войска составляли русские... но летописец на первые места везде ставил чингизидов, - хотя бы потому, что русские военачальники никак не могли сравниться с чингизидами с точки зрения знатности».
В послании Ивана Грозного шведскому королю читаем: «Наши бояре и наместники известных прирожденных великих государей дети и внучата, а иные ордынских царей дети, а иные польской короны и великого княжества литовского братья, а иные великих княжеств тверского, рязанского и суздальского и иных великих государств прироженцы и внучата, а не простые люди». Как видим, согласно этому «табели о рангах» азиатская знать стоит в иерархии Московии на втором месте, сразу после царя (который сам, кстати, имеет татарских предков).
В. Кожинов пишет: «Власть на тех территориях, которые принадлежали Монгольской империи, переходила в руки Москвы, поскольку - в силу многих причин - чингизиды уже не могли удержать эту власть. Наиболее дальновидные чингизиды переходили на московскую службу, получая очень высокое положение в русском государстве и обществе». Проще говоря, татарская знать чутко уловила «перемещение ханской ставки из Сарая в Москву».
Весьма показательно, что противник Москвы хан Казанский Едигер, оказавшись в плену, «через какое-то время принял крещение с именем Симеона Касаевича (сын Касима), сохранил титул «царь Казанский» и занял высшее положение при Московском дворе и государстве в целом (так, в летописных описаниях церемоний царь Казанский Симеон стоит на втором месте после Ивана Грозного)» (В. Кожинов). Вместе с Едигером «крестилось много казанских князей, увеличивших собой число татарских родов в русском дворянстве» (Костомаров). А другой Симеон, Симеон Бекбулатович (Саин-Булат), пусть и формально, стал даже на первое место в иерархии Московии: в 1573 году Иван IV провозгласил его великим князем всея Руси, оставив за собой скромный титул князя московского. Грозный слал ему шутовские челобитные, в которых, как было принято в Московии, уничижительно именовал себя «Иванцем Васильевым» и взывал: «Государь, смилуйся, пожалуй!». Этот балаган, а точнее издевательство над деморализованными и лишенными родовой аристократии русскими продолжалось два года. После смерти царя Федора Иоанновича Симеон Бекбулатович был одним из главных претендентов на московский престол. Правда, до царского трона татарская знать добралась-таки в лице своего другого представителя - Бориса Годунова, любимца Ивана Грозного (став царем, Борис, потихоньку закрепощавший русских крестьян, распорядился не брать ясак «с татар и остяков бедных, также со старых, больных и увечных», а кроме того категорически запретил изымать у тюменских татар подводы для гонцов - начало политики дотаций).
Дворянин Новосильцев, прибыв в 1570 году в Стамбул с дипломатической миссией, говорил турецкому султану: «Мой государь не есть враг мусульманской веры. Слуга его, царь Саин-Булат, господствует в Касимове, царевич Кайбула в Юрьеве, Ибак в Сурожике, князья Ногайские в Романове: все они свободно и торжественно славят Магомета в своих мечетях; ибо у нас всякий иноземец живет по своей вере (т.е. в городах Московии стояли мечети! А нашим патриотам режет глаз мечеть на Поклонной горе. Историю надо знать, товарищи. Лужков-то, увы, вполне традиционен - А.Ш.). В Кадоме, в Мещере многие приказные государевы люди мусульманского закона... (ну прямо как в нынешнем Российском государстве - А.Ш.)».
«В середине XVI века в служилый класс Московского государства влились во множестве нерусские князьки и мурзы, явившиеся в Москву с семьями и челядью...», - признает В. Жилкин на страницах журнала «Русский дом» и подчеркивает, что «на этапе определенном своего правления Царь Иван Грозный оказывал новым русским (?) дворянам явное предпочтение перед старыми, причем именно в силу их «нерусскости»» - в ней была гарантия их личной преданности царю.
Уместно напомнить, что основная регалия и символ Московской государственности - знаменитая шапка Мономаха, якобы присланная византийским императором Константином Мономахом Владимиру Мономаху, в действительности является среднеазиатской тюбетейкой работы ХIV века, позднее украшенной драгоценными камнями и крестом. Существует также версия, что шапка Мономаха - подарок хана Узбека великому князю московскому Ивану Калите.
Неудивительно, что во второй половине ХVI века в Московии появилась мода на бритье головы, столь обычное у татар. Правда, вскоре Иван запретил эту моду своим указом, что объясняется, скорее всего, влиянием европейски ориентированных приближенных - Алексея Адашева и новгородского иерея Сильвестра. Именно в эпоху близости этих людей к Ивану IV, составившую первую половину царствования Грозного, стало возрождаться местное самоуправление, был создан новый «Судебник», появился институт земских соборов.
Сильвестр, Адашев и Андрей Курбский - одни из образованнейших людей того времени - «не одобряли войны Ливонской, утверждая, что надобно прежде всего искоренить неверных, злых врагов России и Христа; что ливонцы хотя и не греческого исповедания, однако ж христиане и для нас не опасны...» (Карамзин). Однако Иван был непреклонен - для него, истинного евразийца, враг был на западе. Сильвестр также осуждал ливонскую войну «за варварский образ, с каким она велась, за истребление старых и малых, за бесчеловечные муки над немцами, совершаемые татарами, распущенными по Ливонской земле под начальством Шиг-Алея (Шиг-Алей (Шигалей) был главнокомандующим московскими войсками в Ливонской и Литовской войнах - А.Ш.)» (Костомаров). Очевидно, именно в те времена на Западе стал формироваться образ дикого «русского казака»... (Кстати, один из центральных персонажей романа Ф. Достоевского «Бесы», полусумасшедший теоретик рабства, носит фамилию Шигалев... Пожалуй, можно говорить о шигалевщине как факторе российской истории.) Впрочем, собственно москвитяне старались от татар не отставать: так, взяв в 1577 году Венден, они устроили жителям резню, а потом изнасиловали всех женщин и девушек. Как тут не вспомнить Германию 1945 года... И мы ее еще вспомним.
Наши патриоты любят Ивана Грозного за его «антииудаизм» и часто упоминают о том, как взяв в 1563 году Полоцк, он приказал утопить в Двине всех местных евреев. При этом замалчивают, что одновременно по приказу царя в городе перебили всех католических монахов. Причем сделали это татары.
В результате придворных интриг (не «шигалевцев» ли?) Адашева бросили в тюрьму, где он вскоре и умер, Сильвестра сослали на Соловки, а Курбский бежал в Польшу, получив впоследствии вековечное клеймо «первого власовца». Однако надо заметить, что подобных «власовцев» в Московии было слишком уж много. Еще отец Ивана IV, великий князь Василий брал с коренных русских бояр, упорно бежавших в кровноблизкую Литву, нечто вроде подписки о невыезде, которая подкреплялась своеобразной денежной круговой порукой - это ясно говорит, что проблема была насущной. Подобные же подписки брал и Иван Грозный. Впрочем, бежали не только бояре: среди «власовцев» оказался и наш первопечатник Иван Федоров. Вообще, можно говорить о власовстве, как об устойчивом факте российской истории; надо лишь подчеркнуть, что под этим словом понимается не «измена родине», а русское несогласие с Проектом «Россия».
В 1565 году Грозный разделил страну на опричнину и земщину. За последнее десятилетие в православно-монархических кругах об Иване Грозном и опричнине принято отзываться только восторженно и уж по крайней мере положительно. Некоторые идеологи национал-революционного направления видят в опричнине корень, из которого произрастает самобытный отечественный «фашизм». Между тем «фашизм» и опричнина - это по сути разные явления. Если первое понятие происходит от слова «фашина» (связка, пучок, собирание), то второе - от слова «опричь» («кроме») и подразумевает разделение. «Фашисты» - элита, но кровно связанная со своим народом, сплачивающая и возвышающая его. Опричник тоже «элитарен», но это «элитарность» чекиста в Советской России. Психология и поведение опричника - это психология и поведение оккупанта. Неспроста опричникам возбранялось всякое общение с земскими, а Александровская слобода напоминала осажденную крепость. По словам Н. Костомарова, земщина «представляла собой как бы чужую покоренную страну» (выделено мной - А.Ш.). И о какой уж кровной связи опричников с народом можно говорить, если они клялись «не знать ни отца, ни матери», а в руководстве опричнины состоял, например, черкес Михайло Темгрюкович, брат второй жены царя, отличившийся кавказской лютостью. Бросается в глаза азиатская «эстетика» опричных символов: вы только вообразите отрубленную собачью голову, притороченную к седлу. Опричнина была аппаратом антиабоярского террора (характерно, что от вступавших в опричнину требовалось, как пишет Карамзин, чтобы «они не имели никакой связи с знатными боярами; неизвестность, сама низость происхождения вменялась им в достоинство»). Опричнина действовала совершенно в духе ЧК, уничтожая прежде всего лучших из русских, соль земли (а затем и русских вообще, как показал поход Грозного на Новгород). Недаром после пресечения московской династии азиатские претенденты на престол оказались почти вне конкуренции.
«Реестры опричного войска пестрят татарскими и кавказскими фамилиями, а все замученные и казненные по воле царя аристократы были русскими» - признает журнал «Русский дом» (№ 10, 2002).
Подоплеку конфликта Грозного с истинно-русской аристократией высвечивает знаменитое послание Андрея Курбского, который писал царю: «Хотя я много грешен и недостоин, однако рожден от благородных родителей, от племени великого князя смоленского Федора Ростиславича; а князья этого племени не привыкли свою плоть есть и кровь братий своих пить, как у некоторых издавна ведется обычай: первым дерзнул Юрий Московский в Орде на святого великого князя Михаила Тверского, а за ним и прочие...» (С. Соловьев, «Сочинения», книга III, М., 1989). Далее Курбский прямо обличает ветвь северо-восточных правителей как «издавна кровопийственный род», выражая старинное, устойчивое мнение коренной русской аристократии. Даже евразиец Л. Гумилев признает, что «когда Грозный истреблял бояр - потомков победителей на Куликовом поле, - он действовал логично как потомок Мамая. Он мстил за унижение своего предка...» («Наш современник» №1, 1991).
«У нас инородческое засилье идет со времен татарских, - писал М. Меньшиков. - Предприимчивые инородцы вроде Бориса Годунова сеяли вражду между царем и древней знатью. Как в Риме выходцы с окраин воспитывали тиранию и защищали ее, так наша московская тирания вскормлена татарской службой. Инородцам мы обязаны величайшим несчастьем нашей истории - истреблением в ХVI веке нашей древненациональной знати (выделено мной - А.Ш.). И у нас было сословие, что, подобно квиритам Рима, несло в себе истинный дух народный, инстинкты державного обладания землей, чувства народной чести и исторического сознания. Упадок боярства стоил России великой Смуты...»
У тех, кому оставили жизнь, «отнимали не только земли, но даже дома и все движимое имущество; случалось, что их в зимнее время высылали пешком на пустые земли. Таких несчастных было более 12000 семейств; многие погибали по дороге (как видим, советские творцы «раскулачивания» не изобрели ничего нового - А.Ш.). Новые землевладельцы, опираясь на особую милость царя, дозволяли себе всякие наглости и произвол над крестьянами, жившими на их землях, и вскоре привели их в такое нищенское положение, что казалось, как будто неприятель посетил эти земли (выделено мной - А.Ш.)» (Костомаров). А как могло быть иначе, если по воле Грозного на «исконно русские земли, где и в пору ордынского ига не видели татарина, пришли помещиками господствовать над русскими людьми нерусские царевы слуги...» («Русский дом»). Мамай в лице своего потомка все-таки сел «на Москве».
Некоторые видят в опричнине инструмент отбора, орден вроде СС, только на православный лад. Но эсэсовцы, будучи плоть от плоти своей расы, не занимались геноцидом германцев - более того, СС был эффективным инструментом улучшения породы. Наконец, войска СС доблестно сражались на фронтах, а опричники с внешним врагом воевали плохо, так как были нацелены только на войну со «своими». Уже то, что Грозный свернул опричнину столь же стремительно, сколь и учредил ее, свидетельствует: опричнина не была орденом, т.е. долгосрочной системой отбора, основанной на традиции, а всего лишь временным орудием антиселекции и геноцида. Временным, но образцовым. В своем завещании, составленном в год упразднения опричнины (1572), Иван писал: «А что есми учредил опришнину, и то на волю моих детей, Ивана и Федора, как им прибыльнее, и чинят, а образец им учинен готов». Грозный был бы немало поражен, узнав, что этим образцом впоследствии воспользовались нелюбимые им иудеи, развернув после Октября очередной азиатский террор против белого населения, сопоставимый по масштабам лишь с введением на Руси христианства.
Весной 1569 года Иван Грозный «вывел из Пскова 500 семейств, а из Новгорода - 150 в Москву, следуя примеру своего отца и деда. Лишаемые отчизны плакали; оставленные в ней трепетали. То было началом: ждали следствия» (Карамзин). Оно не замедлило. В декабре 1569 года опричнина в полном составе во главе с царем двинулась на северо-запад. По словам историка, шли, «как на войну». Предлогом к походу послужил донос какого-то подонка о том, что Новгород якобы собирается предаться Литве. Но тогда почему попутно были разгромлены Клин, Тверь и Торжок? Вот тут-то, как говорится, и «собака зарыта». Царь Иван - это плод всей истории «Московии», начиная с Андрея Боголюбского. Северо-западный поход Грозного стал кульминацией ненависти Неруси к Руси. Разгром Тверской земли ясно говорит, что Ивана IV вела родовая ненависть к противникам и конкурентам Москвы, старавшимся не гнуть шею перед Ордой. Этот поход - знаковая антиарийская акция, показательный антиевропейский геноцид (характерно, что в Клину и Твери наряду с местными жителями, издавна настроенными антимосковски, опричники истребляли и живших там литовских пленных, как возможных рассадников европеизма). Разделив страну на опричнину и земщину, царь тем самым намеренно обострил конфронтацию Неруси и Руси с целью окончательного истребления последней. В Новгороде Грозный ритуально, с ветхозаветной жестокостью, добивал Русь. Московская Нерусь стала «Великой Россией-Евразией».
Итак, первым на пути царя был Клин. «Домы, улицы наполнились трупами; не щадили ни жен, ни младенцев. От Клина до Городни далее истребители шли с обнаженными мечами, обагряя их кровию бедных жителей, до самой Твери...», - пишет Карамзин. Опричники окружили Тверь, а затем бросились громить и грабить город: «...бегали по домам, ломали всякую домашнюю утварь, рубили ворота, двери, окна, забирали всякие домашние запасы и купеческие товары - воск, лен, кожи и пр., свозили в кучи, сжигали, а потом удалились», - читаем у Костомарова и далее у него же: «...вдруг опричники опять врываются в город и начинают бить кого попало: мужчин, женщин, младенцев, иных жгут огнем, других рвут клещами, тащат и бросают тела убитых в Волгу...». Затем та же участь постигла города Медный и Торжок, потом - «Вышний Волочек и все места до Ильменя были опустошены огнем и мечом...»(Карамзин).
В начале января 1570 года опричнина взяла в кольцо Новгород и начался массовый террор. Новгородцев «мучили, жгли каким-то составом огненным, привязывали головою или ногами к саням, влекли на берег Волхова, где сия река не замерзает зимою, и бросали с моста в воду целыми семействами, жен с мужьями, матерей с грудными младенцами. Ратники московские ездили на лодках по Волхову с кольями, баграми и секирами: кто из вверженных в реку всплывал, того кололи, рассекали на части. Сии убийства продолжались пять недель (выделено мной - А.Ш.)» (Карамзин). Затем опричники разграбили все окрестные монастыри, сожгли запасы хлеба, изрубили скот, а потом принялись громить Новгород - истребляли продовольствие и товары, крушили дома, вышибали окна и двери. Лютый погром шел и в окрестностях города, где истреблялось все имущество народа вплоть до домашних животных.
Я упомянул выше ветхозаветную жестокость в буквальном смысле. Разгром Новгорода почти детально воспроизводит уничтожение евреями Иерихона. В «Книге Иисуса Навина» читаем: «И предали заклятию все, что в городе, и мужей и жен, и молодых и старых, и волов, и овец, и ослов, все истребили мечом» (6;20). Как видим, антииудаист Иван Грозный действовал вполне по-еврейски, что неудивительно, поскольку православно-монархическая идеология в немалой степени базируется на Ветхом завете, составляющем, к тому же, чуть ли не половину времени христианского богослужения. Кроме того Иван, воспитанный в атмосфере московского азиатизма, был восприимчив к азиатизму ветхозаветному. Азиатчина ордынская, азиатчина византийская и азиатчина библейская, помножась, дали Москву. Нельзя не отметить, что если евреи в приведенном выше эпизоде истребляли все-таки иноплеменников, то опричники, во всяком случае - рядовые, проводили геноцид соплеменников. Впрочем, какого чувства родства можно требовать от тех, кто поклялся «не знать ни отца, ни матери»?
О количестве истребленных новгородцев Костомаров сообщает: «Таубе и Краузе назначают до 15000; Курбский говорит, будто бы он (царь) в один день умертвил 15000 человек; у Гванини показано число 2770, кроме женщин и простого народа. В Псковском летописце число казненных увеличено до 60000; в Новгородской «повести» говорится, что царь топил в день по 1000 и в редкий по 500. В помяннике (Ивана Грозного) глухо записано 1505 человек новгородцев, но ничто не дает повода заключать, чтоб это была полная сумма убитых, тем более, что в том же помяннике приписано выражение: «Их же ты Господи веси» ». Благочестивый царь...
Остается добавить, что уничтожение «хлебных запасов и домашнего скота произвело страшный голод и болезни не только в городе, но и в окрестностях его; доходило до того, что люди поедали друг друга и вырывали мертвых из могил» (Костомаров). Как видим, умышленный голодомор 1933 года, устроенный еврейским Кремлем с целью окончательного подавления белого населения, не был новинкой.
К концу правления Грозного «в Московском уезде пустовало свыше 80%, а вокруг Новгорода и Пскова - более 90% земель» («Иллюстрированная история СССР», М., 1975).
Когда-то сын степнячки Андрей Боголюбский обошелся с Киевом, как с инородным городом, отдав его на трехдневный разор своей рати. Иван Грозный, заквашенный на мамаевых генах, бросил на кровавую потеху опричнине весь русский народ.
Иван Грозный. Его матерью была Елена Глинская, основателем рода которой стал внук Мамая, по политическим соображениям перешедший на сторону великого князя Витовта в ходе битвы на Ворскле. Очевидно этот факт, как, впрочем, и другие извивы ветвей генеалогического древа московского дома, позволили польскому королю Стефану Баторию упрекнуть Ивана Грозного в том, что тот «кровью своею породнился с басурманами» (сохранились портреты Ивана Грозного и его сына Федора - мы видим лица с явно азиатскими чертами). Во всяком случае, собственно татарская составляющая Московии в эпоху Грозного еще более усилилась. Например, во время казанского похода (1552 г.), как пишет В. Кожинов, «московское войско... включало в себя больше татар, нежели войско Едигера (правителя Казани - А.Ш.)». Среди московских военачальников мы видим «крымского царевича Тактамыша», «царевича шибанского Кудаита», «касимовского царя Шигалея», «астраханского царевича Кайбулу», «царевича Дербыш-Алея», не говоря уже о десятках тысяч рядовых татар под их началом. «Разумеется, - отмечает В. Кожинов, - основу войска составляли русские... но летописец на первые места везде ставил чингизидов, - хотя бы потому, что русские военачальники никак не могли сравниться с чингизидами с точки зрения знатности».
В послании Ивана Грозного шведскому королю читаем: «Наши бояре и наместники известных прирожденных великих государей дети и внучата, а иные ордынских царей дети, а иные польской короны и великого княжества литовского братья, а иные великих княжеств тверского, рязанского и суздальского и иных великих государств прироженцы и внучата, а не простые люди». Как видим, согласно этому «табели о рангах» азиатская знать стоит в иерархии Московии на втором месте, сразу после царя (который сам, кстати, имеет татарских предков).
В. Кожинов пишет: «Власть на тех территориях, которые принадлежали Монгольской империи, переходила в руки Москвы, поскольку - в силу многих причин - чингизиды уже не могли удержать эту власть. Наиболее дальновидные чингизиды переходили на московскую службу, получая очень высокое положение в русском государстве и обществе». Проще говоря, татарская знать чутко уловила «перемещение ханской ставки из Сарая в Москву».
Весьма показательно, что противник Москвы хан Казанский Едигер, оказавшись в плену, «через какое-то время принял крещение с именем Симеона Касаевича (сын Касима), сохранил титул «царь Казанский» и занял высшее положение при Московском дворе и государстве в целом (так, в летописных описаниях церемоний царь Казанский Симеон стоит на втором месте после Ивана Грозного)» (В. Кожинов). Вместе с Едигером «крестилось много казанских князей, увеличивших собой число татарских родов в русском дворянстве» (Костомаров). А другой Симеон, Симеон Бекбулатович (Саин-Булат), пусть и формально, стал даже на первое место в иерархии Московии: в 1573 году Иван IV провозгласил его великим князем всея Руси, оставив за собой скромный титул князя московского. Грозный слал ему шутовские челобитные, в которых, как было принято в Московии, уничижительно именовал себя «Иванцем Васильевым» и взывал: «Государь, смилуйся, пожалуй!». Этот балаган, а точнее издевательство над деморализованными и лишенными родовой аристократии русскими продолжалось два года. После смерти царя Федора Иоанновича Симеон Бекбулатович был одним из главных претендентов на московский престол. Правда, до царского трона татарская знать добралась-таки в лице своего другого представителя - Бориса Годунова, любимца Ивана Грозного (став царем, Борис, потихоньку закрепощавший русских крестьян, распорядился не брать ясак «с татар и остяков бедных, также со старых, больных и увечных», а кроме того категорически запретил изымать у тюменских татар подводы для гонцов - начало политики дотаций).
Дворянин Новосильцев, прибыв в 1570 году в Стамбул с дипломатической миссией, говорил турецкому султану: «Мой государь не есть враг мусульманской веры. Слуга его, царь Саин-Булат, господствует в Касимове, царевич Кайбула в Юрьеве, Ибак в Сурожике, князья Ногайские в Романове: все они свободно и торжественно славят Магомета в своих мечетях; ибо у нас всякий иноземец живет по своей вере (т.е. в городах Московии стояли мечети! А нашим патриотам режет глаз мечеть на Поклонной горе. Историю надо знать, товарищи. Лужков-то, увы, вполне традиционен - А.Ш.). В Кадоме, в Мещере многие приказные государевы люди мусульманского закона... (ну прямо как в нынешнем Российском государстве - А.Ш.)».
«В середине XVI века в служилый класс Московского государства влились во множестве нерусские князьки и мурзы, явившиеся в Москву с семьями и челядью...», - признает В. Жилкин на страницах журнала «Русский дом» и подчеркивает, что «на этапе определенном своего правления Царь Иван Грозный оказывал новым русским (?) дворянам явное предпочтение перед старыми, причем именно в силу их «нерусскости»» - в ней была гарантия их личной преданности царю.
Уместно напомнить, что основная регалия и символ Московской государственности - знаменитая шапка Мономаха, якобы присланная византийским императором Константином Мономахом Владимиру Мономаху, в действительности является среднеазиатской тюбетейкой работы ХIV века, позднее украшенной драгоценными камнями и крестом. Существует также версия, что шапка Мономаха - подарок хана Узбека великому князю московскому Ивану Калите.
Неудивительно, что во второй половине ХVI века в Московии появилась мода на бритье головы, столь обычное у татар. Правда, вскоре Иван запретил эту моду своим указом, что объясняется, скорее всего, влиянием европейски ориентированных приближенных - Алексея Адашева и новгородского иерея Сильвестра. Именно в эпоху близости этих людей к Ивану IV, составившую первую половину царствования Грозного, стало возрождаться местное самоуправление, был создан новый «Судебник», появился институт земских соборов.
Сильвестр, Адашев и Андрей Курбский - одни из образованнейших людей того времени - «не одобряли войны Ливонской, утверждая, что надобно прежде всего искоренить неверных, злых врагов России и Христа; что ливонцы хотя и не греческого исповедания, однако ж христиане и для нас не опасны...» (Карамзин). Однако Иван был непреклонен - для него, истинного евразийца, враг был на западе. Сильвестр также осуждал ливонскую войну «за варварский образ, с каким она велась, за истребление старых и малых, за бесчеловечные муки над немцами, совершаемые татарами, распущенными по Ливонской земле под начальством Шиг-Алея (Шиг-Алей (Шигалей) был главнокомандующим московскими войсками в Ливонской и Литовской войнах - А.Ш.)» (Костомаров). Очевидно, именно в те времена на Западе стал формироваться образ дикого «русского казака»... (Кстати, один из центральных персонажей романа Ф. Достоевского «Бесы», полусумасшедший теоретик рабства, носит фамилию Шигалев... Пожалуй, можно говорить о шигалевщине как факторе российской истории.) Впрочем, собственно москвитяне старались от татар не отставать: так, взяв в 1577 году Венден, они устроили жителям резню, а потом изнасиловали всех женщин и девушек. Как тут не вспомнить Германию 1945 года... И мы ее еще вспомним.
Наши патриоты любят Ивана Грозного за его «антииудаизм» и часто упоминают о том, как взяв в 1563 году Полоцк, он приказал утопить в Двине всех местных евреев. При этом замалчивают, что одновременно по приказу царя в городе перебили всех католических монахов. Причем сделали это татары.
В результате придворных интриг (не «шигалевцев» ли?) Адашева бросили в тюрьму, где он вскоре и умер, Сильвестра сослали на Соловки, а Курбский бежал в Польшу, получив впоследствии вековечное клеймо «первого власовца». Однако надо заметить, что подобных «власовцев» в Московии было слишком уж много. Еще отец Ивана IV, великий князь Василий брал с коренных русских бояр, упорно бежавших в кровноблизкую Литву, нечто вроде подписки о невыезде, которая подкреплялась своеобразной денежной круговой порукой - это ясно говорит, что проблема была насущной. Подобные же подписки брал и Иван Грозный. Впрочем, бежали не только бояре: среди «власовцев» оказался и наш первопечатник Иван Федоров. Вообще, можно говорить о власовстве, как об устойчивом факте российской истории; надо лишь подчеркнуть, что под этим словом понимается не «измена родине», а русское несогласие с Проектом «Россия».
В 1565 году Грозный разделил страну на опричнину и земщину. За последнее десятилетие в православно-монархических кругах об Иване Грозном и опричнине принято отзываться только восторженно и уж по крайней мере положительно. Некоторые идеологи национал-революционного направления видят в опричнине корень, из которого произрастает самобытный отечественный «фашизм». Между тем «фашизм» и опричнина - это по сути разные явления. Если первое понятие происходит от слова «фашина» (связка, пучок, собирание), то второе - от слова «опричь» («кроме») и подразумевает разделение. «Фашисты» - элита, но кровно связанная со своим народом, сплачивающая и возвышающая его. Опричник тоже «элитарен», но это «элитарность» чекиста в Советской России. Психология и поведение опричника - это психология и поведение оккупанта. Неспроста опричникам возбранялось всякое общение с земскими, а Александровская слобода напоминала осажденную крепость. По словам Н. Костомарова, земщина «представляла собой как бы чужую покоренную страну» (выделено мной - А.Ш.). И о какой уж кровной связи опричников с народом можно говорить, если они клялись «не знать ни отца, ни матери», а в руководстве опричнины состоял, например, черкес Михайло Темгрюкович, брат второй жены царя, отличившийся кавказской лютостью. Бросается в глаза азиатская «эстетика» опричных символов: вы только вообразите отрубленную собачью голову, притороченную к седлу. Опричнина была аппаратом антиабоярского террора (характерно, что от вступавших в опричнину требовалось, как пишет Карамзин, чтобы «они не имели никакой связи с знатными боярами; неизвестность, сама низость происхождения вменялась им в достоинство»). Опричнина действовала совершенно в духе ЧК, уничтожая прежде всего лучших из русских, соль земли (а затем и русских вообще, как показал поход Грозного на Новгород). Недаром после пресечения московской династии азиатские претенденты на престол оказались почти вне конкуренции.
«Реестры опричного войска пестрят татарскими и кавказскими фамилиями, а все замученные и казненные по воле царя аристократы были русскими» - признает журнал «Русский дом» (№ 10, 2002).
Подоплеку конфликта Грозного с истинно-русской аристократией высвечивает знаменитое послание Андрея Курбского, который писал царю: «Хотя я много грешен и недостоин, однако рожден от благородных родителей, от племени великого князя смоленского Федора Ростиславича; а князья этого племени не привыкли свою плоть есть и кровь братий своих пить, как у некоторых издавна ведется обычай: первым дерзнул Юрий Московский в Орде на святого великого князя Михаила Тверского, а за ним и прочие...» (С. Соловьев, «Сочинения», книга III, М., 1989). Далее Курбский прямо обличает ветвь северо-восточных правителей как «издавна кровопийственный род», выражая старинное, устойчивое мнение коренной русской аристократии. Даже евразиец Л. Гумилев признает, что «когда Грозный истреблял бояр - потомков победителей на Куликовом поле, - он действовал логично как потомок Мамая. Он мстил за унижение своего предка...» («Наш современник» №1, 1991).
«У нас инородческое засилье идет со времен татарских, - писал М. Меньшиков. - Предприимчивые инородцы вроде Бориса Годунова сеяли вражду между царем и древней знатью. Как в Риме выходцы с окраин воспитывали тиранию и защищали ее, так наша московская тирания вскормлена татарской службой. Инородцам мы обязаны величайшим несчастьем нашей истории - истреблением в ХVI веке нашей древненациональной знати (выделено мной - А.Ш.). И у нас было сословие, что, подобно квиритам Рима, несло в себе истинный дух народный, инстинкты державного обладания землей, чувства народной чести и исторического сознания. Упадок боярства стоил России великой Смуты...»
У тех, кому оставили жизнь, «отнимали не только земли, но даже дома и все движимое имущество; случалось, что их в зимнее время высылали пешком на пустые земли. Таких несчастных было более 12000 семейств; многие погибали по дороге (как видим, советские творцы «раскулачивания» не изобрели ничего нового - А.Ш.). Новые землевладельцы, опираясь на особую милость царя, дозволяли себе всякие наглости и произвол над крестьянами, жившими на их землях, и вскоре привели их в такое нищенское положение, что казалось, как будто неприятель посетил эти земли (выделено мной - А.Ш.)» (Костомаров). А как могло быть иначе, если по воле Грозного на «исконно русские земли, где и в пору ордынского ига не видели татарина, пришли помещиками господствовать над русскими людьми нерусские царевы слуги...» («Русский дом»). Мамай в лице своего потомка все-таки сел «на Москве».
Некоторые видят в опричнине инструмент отбора, орден вроде СС, только на православный лад. Но эсэсовцы, будучи плоть от плоти своей расы, не занимались геноцидом германцев - более того, СС был эффективным инструментом улучшения породы. Наконец, войска СС доблестно сражались на фронтах, а опричники с внешним врагом воевали плохо, так как были нацелены только на войну со «своими». Уже то, что Грозный свернул опричнину столь же стремительно, сколь и учредил ее, свидетельствует: опричнина не была орденом, т.е. долгосрочной системой отбора, основанной на традиции, а всего лишь временным орудием антиселекции и геноцида. Временным, но образцовым. В своем завещании, составленном в год упразднения опричнины (1572), Иван писал: «А что есми учредил опришнину, и то на волю моих детей, Ивана и Федора, как им прибыльнее, и чинят, а образец им учинен готов». Грозный был бы немало поражен, узнав, что этим образцом впоследствии воспользовались нелюбимые им иудеи, развернув после Октября очередной азиатский террор против белого населения, сопоставимый по масштабам лишь с введением на Руси христианства.
Весной 1569 года Иван Грозный «вывел из Пскова 500 семейств, а из Новгорода - 150 в Москву, следуя примеру своего отца и деда. Лишаемые отчизны плакали; оставленные в ней трепетали. То было началом: ждали следствия» (Карамзин). Оно не замедлило. В декабре 1569 года опричнина в полном составе во главе с царем двинулась на северо-запад. По словам историка, шли, «как на войну». Предлогом к походу послужил донос какого-то подонка о том, что Новгород якобы собирается предаться Литве. Но тогда почему попутно были разгромлены Клин, Тверь и Торжок? Вот тут-то, как говорится, и «собака зарыта». Царь Иван - это плод всей истории «Московии», начиная с Андрея Боголюбского. Северо-западный поход Грозного стал кульминацией ненависти Неруси к Руси. Разгром Тверской земли ясно говорит, что Ивана IV вела родовая ненависть к противникам и конкурентам Москвы, старавшимся не гнуть шею перед Ордой. Этот поход - знаковая антиарийская акция, показательный антиевропейский геноцид (характерно, что в Клину и Твери наряду с местными жителями, издавна настроенными антимосковски, опричники истребляли и живших там литовских пленных, как возможных рассадников европеизма). Разделив страну на опричнину и земщину, царь тем самым намеренно обострил конфронтацию Неруси и Руси с целью окончательного истребления последней. В Новгороде Грозный ритуально, с ветхозаветной жестокостью, добивал Русь. Московская Нерусь стала «Великой Россией-Евразией».
Итак, первым на пути царя был Клин. «Домы, улицы наполнились трупами; не щадили ни жен, ни младенцев. От Клина до Городни далее истребители шли с обнаженными мечами, обагряя их кровию бедных жителей, до самой Твери...», - пишет Карамзин. Опричники окружили Тверь, а затем бросились громить и грабить город: «...бегали по домам, ломали всякую домашнюю утварь, рубили ворота, двери, окна, забирали всякие домашние запасы и купеческие товары - воск, лен, кожи и пр., свозили в кучи, сжигали, а потом удалились», - читаем у Костомарова и далее у него же: «...вдруг опричники опять врываются в город и начинают бить кого попало: мужчин, женщин, младенцев, иных жгут огнем, других рвут клещами, тащат и бросают тела убитых в Волгу...». Затем та же участь постигла города Медный и Торжок, потом - «Вышний Волочек и все места до Ильменя были опустошены огнем и мечом...»(Карамзин).
В начале января 1570 года опричнина взяла в кольцо Новгород и начался массовый террор. Новгородцев «мучили, жгли каким-то составом огненным, привязывали головою или ногами к саням, влекли на берег Волхова, где сия река не замерзает зимою, и бросали с моста в воду целыми семействами, жен с мужьями, матерей с грудными младенцами. Ратники московские ездили на лодках по Волхову с кольями, баграми и секирами: кто из вверженных в реку всплывал, того кололи, рассекали на части. Сии убийства продолжались пять недель (выделено мной - А.Ш.)» (Карамзин). Затем опричники разграбили все окрестные монастыри, сожгли запасы хлеба, изрубили скот, а потом принялись громить Новгород - истребляли продовольствие и товары, крушили дома, вышибали окна и двери. Лютый погром шел и в окрестностях города, где истреблялось все имущество народа вплоть до домашних животных.
Я упомянул выше ветхозаветную жестокость в буквальном смысле. Разгром Новгорода почти детально воспроизводит уничтожение евреями Иерихона. В «Книге Иисуса Навина» читаем: «И предали заклятию все, что в городе, и мужей и жен, и молодых и старых, и волов, и овец, и ослов, все истребили мечом» (6;20). Как видим, антииудаист Иван Грозный действовал вполне по-еврейски, что неудивительно, поскольку православно-монархическая идеология в немалой степени базируется на Ветхом завете, составляющем, к тому же, чуть ли не половину времени христианского богослужения. Кроме того Иван, воспитанный в атмосфере московского азиатизма, был восприимчив к азиатизму ветхозаветному. Азиатчина ордынская, азиатчина византийская и азиатчина библейская, помножась, дали Москву. Нельзя не отметить, что если евреи в приведенном выше эпизоде истребляли все-таки иноплеменников, то опричники, во всяком случае - рядовые, проводили геноцид соплеменников. Впрочем, какого чувства родства можно требовать от тех, кто поклялся «не знать ни отца, ни матери»?
О количестве истребленных новгородцев Костомаров сообщает: «Таубе и Краузе назначают до 15000; Курбский говорит, будто бы он (царь) в один день умертвил 15000 человек; у Гванини показано число 2770, кроме женщин и простого народа. В Псковском летописце число казненных увеличено до 60000; в Новгородской «повести» говорится, что царь топил в день по 1000 и в редкий по 500. В помяннике (Ивана Грозного) глухо записано 1505 человек новгородцев, но ничто не дает повода заключать, чтоб это была полная сумма убитых, тем более, что в том же помяннике приписано выражение: «Их же ты Господи веси» ». Благочестивый царь...
Остается добавить, что уничтожение «хлебных запасов и домашнего скота произвело страшный голод и болезни не только в городе, но и в окрестностях его; доходило до того, что люди поедали друг друга и вырывали мертвых из могил» (Костомаров). Как видим, умышленный голодомор 1933 года, устроенный еврейским Кремлем с целью окончательного подавления белого населения, не был новинкой.
К концу правления Грозного «в Московском уезде пустовало свыше 80%, а вокруг Новгорода и Пскова - более 90% земель» («Иллюстрированная история СССР», М., 1975).
Когда-то сын степнячки Андрей Боголюбский обошелся с Киевом, как с инородным городом, отдав его на трехдневный разор своей рати. Иван Грозный, заквашенный на мамаевых генах, бросил на кровавую потеху опричнине весь русский народ.
Дугин выдаёт желаемое за действительное
Sep. 30th, 2013 08:29 pmАлександр Дугин (кажется, немного "под мухой"): "Мои идеи правят, мой дискурс правит. Да, власть не признаёт то, откуда она черпает; да, существует между властью и мною масса, целые круги, целые слои людей, которые разбодяживают и добавляют в эту концентрированные идеи евразийской геополитики и консервативного традиционализма и других идеалов, которые я защищаю..., - они создают такую более разбавленную версию. В конечном итоге она достигает власти, и власть опирается на неё как на нечто само собой разумеющееся..., хотя рукотворный характер этого контекста для меня очевиден. Поэтому я думаю, что Путин становится всё больше и больше Дугин; по крайней мере он реализует план, который я создаю".
В России произошла консервативная революция. Вначале она была игровая, потом - симуляционная, но сейчас, посмотрев на последние 8 лет путинского правления, я вижу, что это реальная революция".
Далее Дугин вполне справедливо говорит о русском хлеборобе, то бишь крестьянине, который со времени узурпации власти Рюриком и до сегодняшнего дня был отрешён от власти, и затем говорит несколько неудобовразумительных фраз о Зубкове, что, дескать, в нём заключается надежда на то, что русский хлебороб наконец-то придёт к власти.
И это вся "консервативная революция" Дугина? Реальная консервативная революция была в Камбодже при Пол Поте, когда нужды кхмерского крестьянства были поставлены превыше всего. Разве в современной России имеются хотя бы отдалённые намёки на нечто подобное? Кстати, ту консервативную революцию самым жесточайшим образом подавили вьетнамские коммунисты с санкции советских коммунистов, к которым так апеллирует Дугин, он даже расценивает советских коммунистов 70-х годов как бесценный генофонд и считает великим благом и спасением для постсоветской России "прививку" или передачу ей идейного "семени" престарелых коммунистов.
Далее, Дугин предлагает "забыть" 90-е годы, будто их и не было, и считать Путина прямым наследником Брежнева. То есть умер Брежнев в 1982 году, и сразу, на следующий день после его похорон, к власти пришёл Путин. Таким образом, он предлагает, чтобы люди забыли 20-летнее ограбление и унижение, будто их и не было. И не боится, что люди после этого будут плевать ему в лицо.
"Я древнее, чем Путин; я более древний, фундаментальный, архаический такой, корневой политик..."
Итак, Дугин говорит, что его идеи правят в России. Путин, дескать, обращается к нему для "аппробации тайных советов". "Тайный советник вождя", что-то типа Хаусхоффера при Гитлере. Но так ли это на самом деле?
Вот что говорит Михаил Веллер об инфляции в России.
"Никакой инфляции у нас нет. Мне пытаются возражать на уровне общепринятой терминологии, но это не более чем запудривание мозгов. Классическая инфляция у нас была в начале 1992-го и потом, когда рубль, равный, допустим, 5 центам, быстро стал стоить 1 цент, 0,1 цента. И при этом цены на товары, оставаясь неизменными в долларах, бешено росли в рублях. Последние же годы у нас обратная ситуация. У нас – дефляция! У нас рубль укрупняется, и одновременно у нас бешено растут цены относительно абсолютно всех мировых валют. Это никакая не инфляция. Они растут именно и только у нас – не в Америке, не во Франции, не в Германии – они растут в России. Этот бешеный рост цен вызван тем, что цены устанавливают монополии, сговариваясь друг с другом, тем, что у нас нет антимонопольных законов, а уж тем более нет механизмов задействования антимонопольных законов, и люди, которые перехватили ключевые направления и товарно-денежные потоки, пытаются выкачивать свои сверхприбыли из нищего населения. А две трети страны по-прежнему, по европейским цивилизованным меркам, являются нищими. Вот и вся инфляция…
Это - рост цен в отдельно взятой за глотку и задницу стране! Вот и всё. Российские производители, посредники и торговцы повышают цены на всё на свете в среднем на 12% в год; они их повышают и в рублях, и в долларах, и в золотовалютном паритете. А почему же нам всё время свистят про министерство финансов? А по тому что про сложившийся дикий рынок монопольных цен говорить как-то не очень удобно, потому что реально страной правят как раз те, кто эти цены задирает".
Тут одно из двух: либо Михаил Веллер лжёт, когда говорит, что Россией правят монополисты, либо врёт Александр Дугин, когда говорит, что страной правит Путин по его указке.
В России произошла консервативная революция. Вначале она была игровая, потом - симуляционная, но сейчас, посмотрев на последние 8 лет путинского правления, я вижу, что это реальная революция".
Далее Дугин вполне справедливо говорит о русском хлеборобе, то бишь крестьянине, который со времени узурпации власти Рюриком и до сегодняшнего дня был отрешён от власти, и затем говорит несколько неудобовразумительных фраз о Зубкове, что, дескать, в нём заключается надежда на то, что русский хлебороб наконец-то придёт к власти.
И это вся "консервативная революция" Дугина? Реальная консервативная революция была в Камбодже при Пол Поте, когда нужды кхмерского крестьянства были поставлены превыше всего. Разве в современной России имеются хотя бы отдалённые намёки на нечто подобное? Кстати, ту консервативную революцию самым жесточайшим образом подавили вьетнамские коммунисты с санкции советских коммунистов, к которым так апеллирует Дугин, он даже расценивает советских коммунистов 70-х годов как бесценный генофонд и считает великим благом и спасением для постсоветской России "прививку" или передачу ей идейного "семени" престарелых коммунистов.
Далее, Дугин предлагает "забыть" 90-е годы, будто их и не было, и считать Путина прямым наследником Брежнева. То есть умер Брежнев в 1982 году, и сразу, на следующий день после его похорон, к власти пришёл Путин. Таким образом, он предлагает, чтобы люди забыли 20-летнее ограбление и унижение, будто их и не было. И не боится, что люди после этого будут плевать ему в лицо.
"Я древнее, чем Путин; я более древний, фундаментальный, архаический такой, корневой политик..."
Итак, Дугин говорит, что его идеи правят в России. Путин, дескать, обращается к нему для "аппробации тайных советов". "Тайный советник вождя", что-то типа Хаусхоффера при Гитлере. Но так ли это на самом деле?
Вот что говорит Михаил Веллер об инфляции в России.
"Никакой инфляции у нас нет. Мне пытаются возражать на уровне общепринятой терминологии, но это не более чем запудривание мозгов. Классическая инфляция у нас была в начале 1992-го и потом, когда рубль, равный, допустим, 5 центам, быстро стал стоить 1 цент, 0,1 цента. И при этом цены на товары, оставаясь неизменными в долларах, бешено росли в рублях. Последние же годы у нас обратная ситуация. У нас – дефляция! У нас рубль укрупняется, и одновременно у нас бешено растут цены относительно абсолютно всех мировых валют. Это никакая не инфляция. Они растут именно и только у нас – не в Америке, не во Франции, не в Германии – они растут в России. Этот бешеный рост цен вызван тем, что цены устанавливают монополии, сговариваясь друг с другом, тем, что у нас нет антимонопольных законов, а уж тем более нет механизмов задействования антимонопольных законов, и люди, которые перехватили ключевые направления и товарно-денежные потоки, пытаются выкачивать свои сверхприбыли из нищего населения. А две трети страны по-прежнему, по европейским цивилизованным меркам, являются нищими. Вот и вся инфляция…
Это - рост цен в отдельно взятой за глотку и задницу стране! Вот и всё. Российские производители, посредники и торговцы повышают цены на всё на свете в среднем на 12% в год; они их повышают и в рублях, и в долларах, и в золотовалютном паритете. А почему же нам всё время свистят про министерство финансов? А по тому что про сложившийся дикий рынок монопольных цен говорить как-то не очень удобно, потому что реально страной правят как раз те, кто эти цены задирает".
Тут одно из двух: либо Михаил Веллер лжёт, когда говорит, что Россией правят монополисты, либо врёт Александр Дугин, когда говорит, что страной правит Путин по его указке.
Коммунисты - оборотни
Sep. 30th, 2013 10:48 pmСегодня ехал с работы домой и в автобусе разговорился с подсевшей ко мне женщиной лет 50-ти. Слово за словом, и речь зашла о политике. Минут 20 я пытался втолковать ей, что нынешняя власть - "плоть от плоти" власти советской, но у неё это просто не вмещалось в голове. Я начал с того момента, когда был спущен флаг СССР и поднят российский "триколор". Ведь после этого, сказал я, на следующий день все работники обкомов и горкомов КПСС, все работники сельских советов, горсоветов и всех прочих советских административных учреждений пошли на работу в свои учреждения, как ни в чём не бывало, и продолжали работать на своих местах. Советские органы исполнительной власти, укомплектованные исключительно коммунистами (не-коммунисты там просто работать не могли), исполняли все указы Ельцина. После революции 1917 года был расстрелян царь и тысячи дворян, распущены все "старорежимные" органы власти. Разве после спуска флага СССР хотя бы один коммунист был расстрелян? Разве была закрыта хотя бы одна советская администрация? Разве бежал из страны хотя бы один коммунист, как бежали из Советской России миллионы представителей "старого режима"? Откуда вообще взялись все эти "демократы" и "либералы"? Они что, на Россию с Луны свалились? Или приехали из Германии в запломбированных вагонах, как Ленин и Ко? Или они, может быть, приплыли из Америки, как Троцкий и Ко? Нет, все они - бывшие коммунисты.
Но тётка ни за что не хотела этого признать. Она повторяла, с разными вариациями, что власть в стране захватили "белые". Потомки тех, кто бежали из Советской России после революции.
Вот эта незатейливая мифологема, между прочим, очень распространена среди старшего поколения. Они воспринимают перестройку как нашествие внешних врагов, которые захватили в стране власть и установили в ней свои порядки. Однако факты свидетельствуют о другом.
Итак, всё это делалось ещё в СССР руками самих коммунистов.
Это вполне понятно умным людям, но таковых - немного. Основная же масса людей пребывает в плену невежества. И властям легко сыграть на этом невежестве. Раз народ верит, что власть в стране захватили "белые", то в критический момент власть может провозгласить себя "красной" и отдать "белых" на растерзание разъярённой толпе. Такой сценарий будущего России вполне реален. "Демократы" и "либералы" вновь станут коммунистами. Так сказать, "из тени в свет перелетая"... Так и будут морочить голову русскому народу: то они коммунисты, то - либералы, а то опять коммунисты...
Кстати, Михаил Любимов в журнале "Совершенно секретно" опубликовал секретный план перестройки под кодовым названием Операция "Голгофа".
Якобы вызывает его к себе генсек Андропов и говорит:
Но тётка ни за что не хотела этого признать. Она повторяла, с разными вариациями, что власть в стране захватили "белые". Потомки тех, кто бежали из Советской России после революции.
Вот эта незатейливая мифологема, между прочим, очень распространена среди старшего поколения. Они воспринимают перестройку как нашествие внешних врагов, которые захватили в стране власть и установили в ней свои порядки. Однако факты свидетельствуют о другом.
Чтобы поставить на колени любую державу, чтобы рассыпать её на бесформенные кусочки, не обязательно наносить по ней ядерные удары. Достаточно дезорганизовать систему управления экономикой и обрушить финансовую базу. Не десантом зарубежных коммандос, а руками властей этой державы. Изнутри, под видом назревших реформ.
Удивительная продуманность стала прослеживаться в экономических шагах кремлёвских властей. Что ни шаг, то новый капсюль-детонатор с гремучей ртутью, присоединённый к ещё дремлющему тротилу социальных проблем.
С января 1988-го начал действовать закон о государственных предприятиях, принятый Верховным Советом СССР с подачи Политбюро. Вроде бы долгожданный прыжок в демократию: всех достал диктат министерств, а закон давал предприятиям полную волю. Настолько полную, что "Государство не отвечает по обязательствам предприятия. Предприятие не отвечает по обязательствам государства" (статья 2). Министерства отстранялись от влияния на хозяйственную политику предприятий и реализацию их продукции.
А где предприятия должны брать сырьё или комплектующие для своего производства? Как где - в тех же министерствах, из государственных источников! Ведь плановая экономика оставалась незыблемой, сохранилось и централизованное распределение фондов. Так что министерства по-прежнему должны снабжать предприятия всем необходимым, а те могут распоряжаться этим по своему усмотрению. Лафа! Экономика превратилась в улицу с односторонним движением.
В мае 1988-го принятие Верховным Советом СССР закона "О кооперации". За густым частоколом статей с общими фразами пряталась суть: разрешалось создавать кооперативы при предприятиях, почти на условиях цехов - с правом использования централизованных государственных ресурсов.
Только в отличие от цехов и даже в отличие от самих предприятий эти кооперативы могли по закону самостоятельно проводить экспортные операции, создавая коммерческие банки, а за рубежом - свои фирмы. Причём выручка в иностранной валюте изъятию не подлежала (ст.28), а за всю финансово-хозяйственную деятельность отчитывалась только перед своими ревизионными комиссиями.
А затем пошло и поехало. Весь 1988-й и начало 89-го сходили, как с конвейера, постановления Совмина СССР (17 документов) - отменявшие госмонополию на внешнеэкономическую деятельность, запрещавшие таможне задерживать грузы кооперативов, разрешавшие оставлять выручку за кордоном и т.д. Тропинка, проложенная властями, привела нас к намеченной цели: сначала освободили предприятия от обязательств перед страной, затем передали активы этих предприятий в руки кооператоров и вот, наконец, распахнули настежь границы.
Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы предугадать тогда, как будут созданы кооперативы и чем они начнут торговать за границей, получив доступ к государственным ресурсам.
Из государственных фондов на фабрики и заводы по-прежнему шли ресурсы для выпуска продукции, но теперь по закону директора были сами с усами. Они стали сливать эти ресурсы в собственность "семейным" кооперативам, а те отправляли их за рубеж на продажу... эпоха Растащиловки Государства.
Цемент и нефтепродукты, металл и хлопок, пиломатериалы и минеральные удобрения, резина и кожа - всё, что государство направляло предприятиям для переработки и насыщения внутреннего рынка, пошло железнодорожными составами за рубеж. Они уже тогда, задолго до 92-го года, готовились к приватизации. И, полагаю, уже тогда запланировали выпускать чеки-ваучеры не персональные, а обезличенные. Так проще было стать хозяевами новой жизни.
За [первый] год своего существования кооперативы вывезли из СССР треть произведённых у нас потребительских товаров, за второй год - ещё столько. Внутренний рынок обрушился. Постановлениями правительства на закупку импортной продукции бросили часть золотого запаса Советского Союза (за два года он сократился на полторы тысячи тонн)"Итак, всё это делалось ещё в СССР руками самих коммунистов.
Это вполне понятно умным людям, но таковых - немного. Основная же масса людей пребывает в плену невежества. И властям легко сыграть на этом невежестве. Раз народ верит, что власть в стране захватили "белые", то в критический момент власть может провозгласить себя "красной" и отдать "белых" на растерзание разъярённой толпе. Такой сценарий будущего России вполне реален. "Демократы" и "либералы" вновь станут коммунистами. Так сказать, "из тени в свет перелетая"... Так и будут морочить голову русскому народу: то они коммунисты, то - либералы, а то опять коммунисты...
Кстати, Михаил Любимов в журнале "Совершенно секретно" опубликовал секретный план перестройки под кодовым названием Операция "Голгофа".
Якобы вызывает его к себе генсек Андропов и говорит:
- Я убежден в том, что эта страна создана для коллективного общежития. Большинство народа может жить не иначе как за счет энергичного и талантливого меньшинства. Эту массу невозможно заставить работать, более того, она сразу начинает бунтовать. Какой выход? Уничтожить почти весь народ? Но это сталинщина! Остается единственное: создать новое общество. - Извините меня за откровенность, Юрий Владимирович, но ваши первые шаги на ниве генсека, на мой взгляд, не ведут ни в малейшей степени к этому. Неужели вы думаете, что, ловя на улице бездельников, и строго учитывая время прихода на работу, мы подвигнем людей на строительство социализма? А ваше решение о снижении цены на водку, завоевавшее популярность в народе... - Цинично? - спросил Андропов, улыбаясь. - Да! - воспалился я. - Вы уяснили нашу стратегическую задачу, но пока не поняли пути ее достижения. Система умерла, и восстановить ее невозможно, да и не надо, зачем нам нужен живой труп? Задача состоит в том, чтобы окончательно уничтожить ее и построить на ее месте истинный социализм, который поддерживал бы весь народ! Весь народ, причем на свободных выборах! - Признаться, Юрий Владимирович, я не совсем вас понимаю. Не будет ли это опасной маниловщиной - поверить в социалистический энтузиазм народа? - Вот тут мы и переходим к сути операции. Любовь к социализму вырастет у нас из ненависти к капитализму. Поэтому вам поручается составить план внедрения капитализма в СССР, причем не мягкого, шведского социал-демократического типа. Мы должны ввергнуть страну в дикий, необузданный капитализм, где царит закон джунглей. План операции под кодовым названием "Голгофа" распадался на четыре части: 1) системный развал существующего политико-экономического устройства страны; 2) переворот и форсированное внедрение капиталистической системы "дикого типа"; 3) направленное пролонгирование хаоса и неразберихи как средства мобилизации озверевших масс на борьбу с властью под социалистическими лозунгами; 4) социалистическая революция, поддержанная всем народом, радикальная аннигиляция компрадорской буржуазии и связанных с нею политико-экономических структур. -Конечно, я мог бы уже сейчас раскидать всех уважаемых динозавров: и Черненко, и Гришина, и Соломенцева, и Щербицкого с Кунаевым, однако наш план должен иметь некоторый налет идиотизма. В любом случае на первом этапе следует сохранить в руководстве этих милых старичков, это разожжет в народе страсть к реформам, мы его словно подержим в туалете, где кто-то уже порядком постарался. Вообще, первый этап в каком-то смысле является самым ответственным, ибо мы должны пробудить к жизни силы, которые сейчас загнаны в глубокое подполье. По сути дела, чем отличается социализм от капитализма? Капитализм, провозглашая свободу и демократию, дает волю всем самым темным человеческим инстинктам, а гомо сапиенс, уважаемый Михаил Петрович, к нашему общему несчастью, корыстен, эгоистичен, подл и совершенно не способен к коллективному общежитию. В нынешней системе мы жестко и крайне неумело зажали мерзкую душонку гомо сапиенс в тисках - поэтому, поверьте мне, стоит нам лишь немного открыть шлюзы, как все дерьмо тут же вырвется на самый верх! Ну и далее производится операция "Голгофа", то есть "шоковая терапия" и прочие ужасы по принципу "чем хуже - тем лучше". В конечном итоге измордованный "реформами" народ, захлёбывающийся в дерьме, должен возопить "Ave, Stalin! Спаси и помилуй нас! Прииди и царствуй над нами. Делай с нами, что хочешь, только избавь нас от этого дерьма".